... я понял, что придётся врать

В 1970 году в Швеции должен был состояться симпозиум, на котором были представлены доклады на тему обнаружения жизни на других планетах. Дирекция института, где я работал, решила послать меня на этот симпозиум, как специалиста, занимавшегося подобными вопросами. Проблема была в том, что я был: а) беспартийным, б) до этого никогда никуда туда не выезжавшим, в) предполагалось, что я в единственном числе в отсутствие надсматривающего, подсматривающего и корректирующего попутчика должен был отправиться в капиталистическую страну, г) незадолго до этого развёлся с первой (но не последней) женой. Было ещё несколько букв более мелкого шрифта, но от "а" до "гэ" были главными. Пункт "гэ" был особенно интересным в связи с пунктом "бэ". Дело в том, что четыре года до того я уже однажды не поехал за границу (в ГДР), поскольку находился в процессе развода. Учитывая последнее обстоятельство, а также то, что Швеция была по советским меркам намного дальше ГДР, я не особенно волновался, понимая, что ничего хорошего мне не светит, и осуществлял все необходимые для отъезда мероприятия чисто механически, чтобы показать дирекции, что я ценю оказанное мне доверие.

Из всех этапов, связанных с поездкой-непоездкой, самым демократичным в смысле открытости было прохождение комиссии при серпуховском горкоме партии. Группа старых большевиков должна была оценить степень советскости моей внешности и внутренности, а также цепким взглядом подпольщиков попытаться обнаружить во мне ростки чего-то опасного, что ещё не выросло, но что могло бы быстро вырасти за несколько дней моего пребывания в Швеции на чуждой нашему духу почве. В назначенный день я прохаживался в приёмной в ожидании своей очереди на вызов. Очутившись в кабинете, где за столом сидели в основном седовласые старцы, я почему-то подумал, что самих этих людей врядли выпускали за границу, чтобы ничто не мешало им гордиться своей Великой Родиной и способствовало бы правильной оценке кандидатов на поездки в те края, где человек человеку волк. Подумал я об этом как-то механически, обнаружив, что среди членов комисии отсутствуют люди с внешностью людей интеллектуального труда (научных работников).

Члены комиссии смотрели на меня строгим, но доброжелательным взглядом. После небольшой паузы, в течение которой старцы пытались вспомнить похожих на меня врагов народа, которых им довелось увидеть, меня спросили на кой хрен мне нужна Швеция. Тут я обрадовался и прочёл старикам популярную лекцию на тему "есть ли жизнь на Марсе?". Несмотря на то, что с лекцией я явно затянул, меня не перебивали. После того, как я замолк, опять возникла пауза, в процессе которой большевики по-видимому пытались оценить народно-хозяйственное значение проблемы внеземной жизни. Затем все стали листать какие-то бумажки, и я подумал, что они про меня забыли. Через некоторое время видимо самый главный из них, похожий на сильно постаревшего Павку Корчагина, вкрадчивым голосом задал мне вопрос: "Сформулируйте нам, товарищ Андреев, причину вашего развода?"

Тут я, честно говоря, слегка онемел. Если бы бывшая жена мне не давала, я бы так и сформулировал: "Она, товарищи большевики, мне не давала". Но она давала без задержек, а врать я не приучен. Если бы она плохо готовила, то я так бы и сказал. Но я сам категорически не подпускал её к приготовлению пищи в течение всего времени совместного проживания. Если бы она не разрешала мне петь во весь голос, я бы так и сформулировал. Сказать "опротивела" я не мог, поскольку это было бы явно не по-советски и меня просто бы не поняли. Все эти мысли мгновенно промелькнули в моей голове и я понял, что придётся врать. Поскольку врать я не умею, я быстро сообразил, что нужно что-то сказать так, чтобы меня неправильно поняли в мою пользу. И я выдал экспромтом: "Вы знаете, последние несколько лет я вынужден был большую часть времени проводить на работе и главным образом по ночам". Сказав это, я стыдливо скосил глаза вбок и замер, глядя большевикам не в глаза, а в ноги.

Когда я взглянул на большевиков, то увидел на их лицах легкое замешательство. Первое мгновение они никак не могли понять связь между разводом и работой. Затем в их глазах засверкали игривые искорки, их мертвенно-бледные скулы слегка порозовели, носы и носики слегка вытянулись... Я понял, что я мастерски попал в точку. Я таки прошёл комиссию. Но уехал в Швецию не я, а другой сотрудник, которой этой темой не занимался, но был большим учёным по партийной линии.