Из детского...

В начале 80-х только очень небольшой процент блатных, получавших продуктовые наборы за демонстрацию преданности учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, мог набраться нахальства утверждать, что с продовольственным снабжением в СССР всё в порядке. Я не говорю о таких отдалённых районах, как Казань, Хабаровск или Красноярск. Каждые 20-30 километров от центра Москвы по направлению к местам воинской и трудовой славы советского народа уровень снабжения продовольственными товарами падал в 2-3 раза. Живя в Подмосковьи, я раз или два в неделю ездил по служебным делам в Москву, где знал каждый закуток, в котором могли "давать" еду. Обратный автобус уходил от метро Юго-Западная. Всякий раз я приезжал за пол часа до отхода и на маленьком рядом расположенном базарчике покупал немного фруктов для детей у кавказских соотечественников. Последние, имея маленькие обороты и большие поборы, драли с покупателей со страшной силой, поэтому я обычно покупал всего несколько груш, пригорошню слив и т.д. в зависимости от сезона. Часто вечером, когда я заходил в дом, нагруженный покупками, мой сын, который не ложился спать до моего приезда, спрашивал: "Папа, а ты что-нибудь привёз из детского?" Начав в предыдущих двух заметках о детстве и об истинах, сказанных устами младенца, я решил что-нибудь рассказать про себя "из детского".
Жил в СССР удивительный человек - С.В.Шерешевский. Когда-нибудь я расскажу о нём подробнее. Он отличался уникальной памятью, которая не имела пределов. Он мог через 15 лет без ошибок воспроизвести набор бессмысленных знаков и образов, предъявленных ему психологами, которые изучали его способности к запоминанию. Одной из уникальных особенностей С.В.Шерешевского была его способность к синестезии, когда при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для этого органа ощущениями возникают соответствующие ему ощущения других органов чувств: шелест запахов, цветной слух, цветное обоняние и т.п. Так, например, С.В.Шерешевский говорил, что русское слово "свинья" не соответствует предмету, который обозначается этим словом. Свинь-я должна быть с талией. А вот еврейское название "хАзер" без талии и точно соответствует облику животного, которое названо этим словом. Известному психологу Выготскому он говорил: "У вас жёлтый рассыпчатый голос" и т.д. Особый интерес представляют его воспоминания о детстве. Он помнил себя с того времени, когда еще воспринимал изображения перевёрнутыми и мутными. Он рассказывал, что его родителя не понимали, почему он орал, как зарезанный, когда его держали над эмалированным тазиком, чтобы он пописал. Думали, что у него что-то не в порядке с мочеиспусканием. На самом же деле причина заключалась в том, что на тазике была выбоина в виде чёрного пятна с разводами, которого он панически боялся.
У меня до окончания школы была необычная способность к запоминанию. Такая же способность в детстве и юности была у моего среднего сына. Я на спор за ночь выучивал существенный кусок из "Слова о полку Игореве" на древнеславянском, огромные монологи из "Бориса Годунова", целое действие из "Горе от ума". Большую часть выученного я могу повторить и сейчас. У меня не было выраженной способности к синестезии. Была обычная необычно хорошая память, которая потом съехала к норме. Но многие эпизоды из очень раннего детства я помню до сих пор.
Однажды, когда мы всей семьёй вечером пили чай, я сказал, что хорошо помню одеяло, в котором меня носили, когда я был грудным младенцем и описал это двуцветное атласное одеяло. Бабушка моя сказала, что быть этого не может, чтобы я помнил себя с такого возраста, и что я просто позднее видел это одеяло или мне кто-то рассказал, как оно выглядело. Это меня раззадорило и я рассказал другой эпизод из моих младенческих воспоминаний. Когда мне было несколько месяцев, бабушка, мама и папа днём находились на работе, и меня оставляли на это время у разных людей. Так, меня периодически забирала на время прачка ИвАновна. Я рассказал, как выглядели её руки, изъеденные выводкой, о том, что у неё была огромная овчарка, и даже описал, где находилась её квартира. Поскольку Ивановна давно умерла, а её адрес даже мои родители забыли, то это тоже никого не убедило в том, что я хорошо помню этот эпизод из моего младенческого возраста. В нашем доме на первом этаже жила семья Петросян. В этой семье никогда не было мужчин, я не видел, чтобы какой-либо мужчина заходил к ним в дом. У меня было впечатление, это люди в этой семье от старух до молодого поколения размножались партеногенетически, т.е. непорочным зачатием. Периодически меня оставляли и у Петросянов. Никто из нашей семьи, включая меня позднее, никогда внутри квартиры Петросян не был. Я описал комнату, в которой меня укладывали на кровать и рассказал, что меня кусали клопы. (Естественно, я узнал, как называются эти гады, позднее). Эта маленькая комната была очень необычной. Там было единственное окно, которое выходило в узкий проём между двумя зданиями, поэтому в комнате всегда было темно, никогда не было солнца. Мне опять не поверили, и я прекратил попытки кого-либо в чём-либо убедить. Спустя некоторое время к нам по каким-то делам забежала одна из женщин семьи Петросян, которую все звали Назик. Настоящее имя её по-моему было Нина. Я в присутствии бабушки спросил Назик были ли у них клопы и описал комнату, в которой меня укладывали. Назик полностью подтвердила описание комнаты и сказала, что когда она была подростком, ей поручали посматривать периодически на меня и она пару раз сняла с меня клопов. И всё равно бабушка всё это восприняла скептически, поскольку не могла себе представить, что я помню себя с такого нежного возраста.
Я хорошо помню, как меня первый раз фотографировали. Рядом с нашим домом в Баку на улице, которая тогда называлась Торговая, располагалась фотография "Динамо". Меня сфотографировали и через неделю мы с бабушкой пришли за снимками. За огромным столом, заваленным фотографиями, разложенными в самодельные бумажные конверты, сидел невероятной толщины абсолютно лысый армянин, который говорил по-русски с очень сильным акцентом. Мы стояли напротив него и он задавал нам вопросы.
- Малчик или девочка?
- Мальчик.
- Худой или толстый?
- Худой.
- Голи или одети?
- Одетый.
- С шапкум или без шапкум?
- Без шапки.
- Малчик или девочка?
- Мальчик.
- Голи или одети?
- Одетый.
- Стоит или сидит?
- Стоит.
В те времена не было компьютеров, и у толстого армянина была собственная система воспроизведения информации.
Кстати, об этом армянине. Потом он поменял профессию и работал в маленькой аптеке. В этой аптеке висело объявление о том, что там продаётся средство для ращения волос. Один мой знакомый был очевидцем такой сцены. В аптеку заходит молодой русский парень с огромной пролысиной на лбу. Обращается к продавцу:
- Здравствуйте, мне сказали, что у вас продаётся средство для ращения волос!
- Здравствуй, дорогой, конечно продаётся! Почему не продаётся!
- А скажите, оно действительно помогает?
- Почему, дорогой, не помогает!? Очень даже помогает.
- А как его применяют?
- Бутылку болтаешь сильно, на голову выливаешь немного и долго растираешь.
- А сколько выливать?
- Сколько хочешь, дорогой, столько выливаешь. Когда деньги заплатишь, ты хозяин бутылки. Сколько хочешь, столько выливаешь.
- А если я много вылью, это не повредит?
- Зачем навредит!? Ты же не ядовиты лекарство покупаешь! Полезны лекарство покупаешь.
- А сколько раз нужно использовать?
- Сколько нужно, столько используешь. Когда не нужно, уже совсем не используешь.
- А когда волосы начнут расти, сразу или постепенно?
- Постепенно будут расти. Постепенно. Ты же тоже постепенно вырос. Не сразу же вырос.
- А если лекарство не поможет, то ...
Тут у продавца глаза округлились, он в одно мгновение стал выше ростом, поднял правую волосатую руку выше головы и заорал нехорошим голосом:
- Послушай, ты, молодой ишак! Если бы это помогало, я был бы волосатый! Ты видишь, ишак, сын ишака, что я лисий, насквозь лисий, ни один волос не растёт на мой лисий башка...
При этом армянин правой рукой стал остервенело хлопать себя по абсолютно лысой голове.
Покупатель бросился бежать, обезумев от страха.
На фотографии, которую мы с бабушкой наконец получили, у меня были льнянного цвета прямые волосы. Когда-то у меня была старинная книга, где были фотографии с надписью "дети из хороших китайских семей". Так и я на этой фотографии смотрелся мальчиком из хорошей семьи. Вскоре мои волосы потемнели и стали завиваться. Но завивались они очень странным образом: правильной формы волнами, направленными в разные стороны. Не проходило не одной недели, чтобы кто-то на улице не подошёл к бабушке и не спросил: "Зачем вы такому маленькому мальчику делаете шестимесячную завивку?" Иногда, проходя мимо нас, люди тыкали в меня пальцем и говорили, презрительно скривив губы: "Стыдно!" или что-то в этом духе. Бабушка моя только слегка поджимала губы и не реагировала на эти выпады. Когда мне было 12 лет, в Ессентуках в парке к нам подошла очень толстая тётка с полотенцем на шее и спросила: "Не рановато ли в таком возрасте делать мальчику шестимесячную завивку?" На что моя бабушка впервые среагировала и сказала: "Ему доктор прописал от солнечного удара". Тётка застыла на месте, переваривая услышанное, а мы двинулись дальше.
У меня с девушками всегда было всё хорошо: они мне никогда ни в чём не отказывали. Но мне никогда не приходило в голову, что мои роскошные кудри имеют при этом какое-то значение. Но когда я перешёл в образцовую школу, директор которой заставляла стричься всех учеников наголо или же очень коротко, моя натура, воспитанная на полной самостоятельности в принятии решений, никак не могла смириться с этим нахальным посягательством на мою независимость. Директоршу нашу все считали садисткой и панически боялись. Она ходила по школьному коридору в мягких кожанных туфлях без каблуков, в пиджаке, была коротко острижена. Жила она в одной квартире с завучем и одной учительницей. Но у меня было такое ощущение, что человек она неплохой, а её повышенная строгость - от своеобразных представлений о природе "правильной" педагогики. В пользу моего мнения говорило и то, что три старые девы усыновили мальчика из семьи циркачей, когда поезд, в котором они ехали, разбомбили немцы и он остался сиротой. Этот их приёмный сын учился в нашем классе и мы старались обсуждать директоршу и завуча так, чтобы он не мог услышать.
В числе вещей, которые я при всём моём желании не могу объяснить (таких в моей жизни было несколько), было то, что директорше ни разу не удалось меня остричь. Когда мои соученики интересовались, как мне это удаётся, я пожимал плечами. Я не помню деталей, но хорошо запомнил, для решения этой задачи я привлёкал все свои интеллектуальные и артистические способности. Ближе к окончанию школы я случайно познакомился с девушкой, которая мне невероятно понравилась. Мы договорились с ней встретиться через два дня. Мне хотелось выглядеть получше, и я пошёл в парикмахерскую слегка подравнять мою неумеренно разросшуюся шевелюру.
В то время большинство азербайджанцев, приехавший из района (как у нас говорили) в город, носили фуражки-шестиклинки и стриглись "под горшок". Виски и шея выбривались, а на верху головы оставался островок волос. Парикмахер-азербайджанец, к которому я сел в кресло, сразу же приступил к делу, не спросив меня, как я хочу подстричься. В моей душе возникло легкое подозрение и я, остановив его движением руки, сказал, что мне нужно только чуть-чуть подправить шею и виски и больше ничего не делать, на что парикмахер мне ответил: "Не волнуйся, дорогой, будет полни парадок". На какое-то мгновение я задумался и вдруг обнаружил, что он полностью выкромсал все волосы с висков и пошел кромсать выше. Я схватил его за руку и сказал, чтобы он остановился. Он слегка обиделся и сказал, что он должен сделать переход. Короче говоря, через минут 10 на меня из зеркала глядело чучело, остриженное по всем правилам стрижки "под горшок". Если у районских азербайджанцев с их прямыми волосами на голове такая стрижка смотрелась естественно и привычно и гармонировала с фуражкой-шестиклинкой, то у меня на макушке громоздились волны кудрей, а под ними выбритые наголо затылок к виски. Я был похож на кота, которому сбрили бакенбарды.
Парикмахер так старался, так самозабвенно подвигал свой "переход" всё выше и выше, что, хотя мне и было очень неудобно, но пришлось ему сказать, чтобы он остриг меня наголо. Он такой подлости от меня не ожидал, долго меня уговаривал не портить "такой красиви причёск", но я был непреклонен. Так я в первый раз в жизни оказался лысым и лишился своих кудрей. Рядом с парикмахерской был магазин, где я купил дурацкую соломенную шляпу и ходил в ней пока волосы не отросли. Девушку, на свидание с которой я намылился, я пару раз встречал на улице, но быстро прятался в первом попавшемся подъезде. Когда я - бритый - пришёл в школу и директорша увидела меня в коридоре, то издалека улыбнулась совершенно очаровательной, женственной улыбкой, как-то по-домашнему. Ни до того, ни после я никогда не видел её улыбающейся.